Глаз
Я приехала в Красноярск из села и сняла квартиру. Очень повезло — рассчитывала только на «гостинку», а попалась целая однокомнатная, с мебелью. Мне, как новоприезжей, очень важно было «зацепиться», все силы отдавать работе, поэтому первые недели я не замечала ничего, свою нервозность приписывала усталости, а ощущение постоянного взгляда в спину — боязни что-то упустить на новой работе. Потом чувство усилилось и локализовалось — взгляд я ощущала сильнее всего, когда сидела или лежала на тахте. В других углах комнаты чувство тоже было, но не такое сильное. На кухне уже не было.
Постепенно стало невозможно спать. Я просыпалась, словно от холода, закутывалась с головой в одеяло, мучилась кошмарами до утра. По-прежнему винила во всем работу. Но однажды ночью, после очень трудного дня, я проснулась не до конца, и в полусне сползла вместе с одеялом на пол, отползла к другой стене и там, на полу, на сквозняке, замечательно доспала до утра.
На следующий день пришлось признать, что спать я не могу из-за стены, к которой моя тахта примыкает изножьем. На ней висела довольно приятная картина, которую я не стала снимать, вселившись, потому что она хорошо подходила к комнате. Под ней-то и обнаружился глаз.
Он был нарисован на обоях. Отвратительный, мерзкий, черный, без блика в зрачке, смотрящий прямо на меня, под каким углом к нему не стой. Прорисованный анатомически подробно, но при этом не понять — правый или левый.
Отдирая обои, я даже не задумалась, как буду объяснять это хозяйке квартиры. В процессе я старалась на него не смотреть. И не думать, откуда он там взялся, и как я почувствовала его через картину.
Через неделю меня стал нервировать платяной шкаф — перед его дверцами стало неудобно раздеваться, словно кто-то на меня смотрел, и до тахты этот «взгляд» дотягивался тоже.
Обои за шкафом оказались другими — его не двигали во время последнего ремонта. Глаз проступал из-под обоев.
У меня никого нет в этом городе, никого, иначе я ни за что не стала бы делать это одна. Я сдирала обои, испытывая отвращение, словно прикасаюсь к чему-то мертвому и гадкому. Глаз был на бетонной стене. Я скоблила его кухонным ножом, плача от страха — он смотрел на меня до последнего момента. Стену я покрасила краской на несколько слоев.
Через три дня, притащившись с работы уставшая, как никогда раньше, я поняла, что не могу лечь — он смотрел на меня из-под тахты. Снизу. Двигать ее я не стала, упаковала вещи и ушла в гостиницу.
Сейчас я в комнате, которую сняла в общежитии. Глаз, не скрываясь, смотрит со стены. Не сплю две ночи, сколько еще выдержу — не знаю.
